"Сложно всегда быть объективным по отношению к самому себе"

Вопросы подготовлены администрацией сайта, беседовала Алина Маслова.

- Чья это была идея – режиссера или мамы – впервые занять тебя в спектакле?

- Идея была режиссера. Мне было 6 лет, когда мне дали роль в спектакле «Самоубийца».

- А мама как к этому относилась?

- До какой-то поры – лет, наверное, до 16-ти – мама относилась ко всему этому нормально. А когда уже что-то пошло серьёзное, то она пыталась мне объяснить все сложности и трудности этой профессии, как-то меня вразумить, переубедить, чтобы я занимался чем-нибудь серьезным – я занимался спортом, и мама хотела, чтобы я поступал в институт физкультуры. Потом, со временем, она поняла, что я «заболел» театром, и перестала препятствовать...

- А почему ты решил, что все-таки театр, как это произошло, ты помнишь? Тебе в этом возрасте понравилось играть или... ?

- Да нет, я просто приходил в театр, в театре находился практически всегда – если я не в школе, то в театре. В театре были все мои друзья, все те люди, с кем я общался очень близко.

- Мама поддерживала, подбадривала - или критиковала и вмешивалась?

- Первая ответственная роль у меня была в спектакле «Учитель танцев» - Вандалино, темпераментный испанец. Мама посмотрела спектакль, и после этого сказала: «Сынок, я думаю, что тебе можно попробовать...».

- Но ты же выгонял маму с репетиций, насколько я знаю?

- Да, когда мы репетировали «Чайку», она пробиралась в зал... Зал был большой, и естественно, не было видно, кто там сидит в конце партера, но я как-то раз заметил ее в конце зала – открылась дверь, я увидел силуэт... и остановился! Сказал режиссеру: «Попросите, пожалуйста, актрису Тагиеву покинуть зал, иначе я просто репетировать не буду», тот отнёсся к ситуации с пониманием. Но она старалась не вмешиваться.

- Здорово! Но, все-таки, если бы не стал актером, кем бы мог стать? Никаких альтернатив у тебя лично не было?

- Нет, не представляю даже, какие могли быть альтернативы... не считая того, что лет в 14 я хотел работать где-нибудь в КГБ, в какой-нибудь внешней разведке, но это были какие-то детские мечты... насмотрелся кино, «Тегеран-43», потом «Джеймс Бонд» - мне было все это интересно. Приехав в Москву, занимался всем, чем угодно: в театре не работал, а работал в такси, охранником, и барменом, и ассистентом кинорежиссера на площадке. Я пытался поменять профессию, попробовал разные направления, но понял, что везде я – не в своей тарелке.

- Значит, в своей тарелке - только в театре... А кстати, первая запись в трудовой книжке какая была?

- Актёр.

- Знаю, что ты умеешь играть на фортепиано, но, может и еще на каком-нибудь инструменте?

- На фортепиано играю, но я этому не учился. Когда мне было лет 14-15, мой сосед сыграл «Лунную сонату», показал мне аккорды, и я их запомнил. А мелодию потом придумал сам, и положил ее на аккорды «Лунной сонаты». Но это я играю для себя...

- А гитара?

- Нет. Мечтал научиться, но...

- То есть к музыке не тянуло так, как к актерской профессии?

- К музыке тянуло, но музыкантом становиться не хотелось.

- Какие у тебя еще таланты-навыки есть?

- Степ немного танцую. Верховая езда... Когда снимался в фильме «Колдун», - это было еще в Баку - научился прямо на съемочной площадке! Пару раз лошадь меня унесла, но потом научился держаться, и уже дня через 3-4 галопом скакал.

- А иностранные языки какие-нибудь?

- Кроме азербайджанского и турецкого – немножко английский.

- На что был потрачен первый гонорар от спектакля, помнишь?

- Мы были в Минске на гастролях, уехали на достаточно длительное время. Мне было лет, наверное, 7 или 8. Помню свой первый гонорар – это было 17 рублей. Из этих денег я увидел рубля 2, потому что, естественно, семилетнему мальчику 17 рублей в советское время – это было очень круто... помню, в холле гостиницы стояли игровые автоматы – с джойстиками, рулями – и я потратил первые деньги там.

- Первое признание поклонников – тоже в детстве или уже взрослым?

- Уже взрослым.

- Запомнил кого-нибудь из поклонников, и где это было?

- Это было в Баку, на сцене Русского драматического театра. У нас был спектакль, очень похожий на здешний, но называвшийся по-другому: здесь «Встреча с песней», а там он назывался «Все звёзды». Я помню, после спектакля девочка не вышла на сцену, а бросила цветок в окно машины.

- Караулили тебя у подъезда?

- Нет.

- ... у служебного входа?

- У служебного входа пару раз какие-то девочки стояли, просили автограф.

- Расскажи о других ролях в московских театрах? «Бег» по Булгакову...

- А был только «Бег». Правда, еще я пел в мюзикле «Веселые ребята» Ирины Апексимовой, в хоре.

- Что тебе запомнилось в «Беге»? Чем-то роль тебе была близка?...

- Мне она вообще ничем была не близка. Единственное, наверное – темпераментом генерала Чарноты – некий авантюризм, в хорошем смысле этого слова. Мне было очень сложно, потому что он очень русский человек, и тогда я еще был не настолько обрусевшим, да и сейчас, наверное, не настолько, но уже лучше понимаю русскую душу сейчас, а тогда я еще не так хорошо понимал, но как-то интуитивно... Как я сыграл – я не могу судить, конечно, – это людям в зале судить о том, как это было, но вообще мне эта роль нравилась.

- Сколько ты это играл?

- По времени - года полтора или два. А спектаклей - 30. Сначала мы играли в Центре им. Мейерхольда, а последние четыре - во МХАТе им.Чехова.

- О каких ролях ты мечтаешь? Есть какие-то несыгранные, которые ты бы очень хотел сыграть - не обязательно в нашем театре?

- Я не знаю, правда. Очень давно мне нравился персонаж из «Вестсайдской истории», Тони, этакий прототип Ромео – но это опять-таки были издержки возраста.

- А сейчас нет такого, что очень хотелось бы сыграть – знаешь, как мечтают о ролях Ромео или Гамлета...

- На сегодняшний день мне интересна роль Гамлета. Я играл уже похожую роль – Треплева. В принципе, мне любая роль будет интересна.

- Из того, что ты сейчас в театре играешь, есть любимая роль?

- Есть. Мне нравится дон Агустин. Я такие роли не играл еще, это первая... Наверное, исходя из фактуры, мне давали роли героического характера. Честно говоря, хотел бы сыграть возрастную роль, было бы интересно.

- А что тебя больше прельщает, русская классика или зарубежная?

- Я не могу сказать, что мне больше нравится зарубежная или русская.

- Есть вопрос насчет зрительской критики – это вообще нужно актерам?

- Знаешь, наверное, нужно, но и во всем нужно знать меру. Хорошо, когда во всем есть гармония.

- Ты какие-то зрительские ремарки принимаешь к сведению? Вот то, что у нас на сайтах пишут...

- Честно говоря, не захожу на сайты, очень плохо разбираюсь в этом – меня хватает на то, чтобы проверить почту. А так, чтобы копаться... я, честно говоря, не читал ни разу. Я заходил на наш сайт, заходил на подполье как-то раз, но я даже не знаю, где смотреть... там просят зарегистрироваться почему-то, какие-то вот такие нюансы, и как-то это все очень долго – пока что-то найдешь.

- А ты самокритичен?

- Да – слишком, по-моему. И иногда это очень сильно мешает.

- То есть не было так, чтобы ты вышел со сцены и сказал себе «Да, я это сделал!»?

- Как можно сказать, что «ты это сделал» ? Можно сказать, что ты получил от этого удовольствие. Но, если ты получил от этого удовольствие, и почувствовал и прожил это на полную катушку на сцене – это еще не значит, что зрителю это понравится. И, к сожалению, я не всегда получаю удовольствие от того, что я делаю. Есть у актеров такая фраза – «как пойдёт». Бывает, идёт так, прёт, и ты даже себя тормозишь... А бывает так – не спишь по трое суток: репетиции, съемки, спектакли, не получается учить текст, спишь по полтора-два часа... приходишь выжатый, как лимон,  и естественно, энергии меньше, чем должно быть... Хотя есть люди, которые, наоборот, видят, что всё было очень  хорошо... а ты выходишь и понимаешь, что на самом-то деле могло бы быть и лучше, и вообще, было всё ужасно. Сложно всегда быть объективным по отношению к самому себе, как мне кажется.

- Но все-таки, зрительская критика более объективна?

- Конечно!

- А критика твоих сотоварищей, актеров?

- Вот эту критику я принимаю во внимание – когда я, находясь на сцене в том или ином состоянии (по роли), может быть, не всегда даю то, что нужно партнеру. И когда он подходит и говорит, что «здесь желательно, чтобы было вот так и вот так, потому что мне не хватает вот этого и вот этого». Иногда соглашаюсь, если это не противоречит моему герою, его образу, и стараюсь исправить, потому что на таких спектаклях, как, например, «Калигула», вводиться безумно тяжело, ты входишь в атмосферу, которая уже существовала до тебя – очень много лет. Там уже люди сыграны, и они понимают, что и как, и знают, как жить на сцене в этих обстоятельствах. Когда попадаешь в эти обстоятельства, ты – абсолютно новый человек, все равно как в жизни, когда человек приходит в новый коллектив, в новое общество, и не знает до конца, как правильно себя вести. Он догадывается, он чувствует, но чувствует по-своему...

- ...есть какие-то законы в любом обществе, правила, договоренности...

- ...да, и естественно, он может повести себя где-то неправильно, где-то что-то сказать неправильно, подумать не то – что более важно, чем сказать... Актерская критика, критика коллег – она важна, если, конечно, она правдива, и от чистого сердца и желания сделать лучше, чтоб было лучше всем, потому что мы делаем все вместе одно дело.